СТОЙКИЙ БАЛЬЗАМИН (Л.В. Скребцова)

Как-то раз белый кот по-своему обыкновению погнался за солнечным зайчиком и случайно опрокинул горшок с Бальзамином, стоявшим на подоконнике. Все обитатели комнатного садика ахнули, перепугавшись за своего доброго дружочка, и затаили дыхание. Ведь Бальзаминчик мог в любой момент свалиться на кафельный пол и переломать свои хрупкие, сочные и прозрачные стебельки, вздутые в узлах и как будто наполненные водой.

Белый кот, стараясь загладить свою вину, попытался поднять горшок из горизонтального положения. Встав на задние лапы и упершись своими толстыми передними лапами о подоконник, он то и дело неловко тыкал в горшок с Бальзамином свой розовый носик. Но, увы, он лишь сдвинул горшок на самый край подоконника, увеличив тем самым вероятность его падения. Виновато опустив свои розовые ушки, кот тихо проговорил:

— Прости меня, пожалуйста. Я такой неловкий. Я бы отдал свои острые коготки или даже свою пушистую шубку, лишь бы с тобой все было хорошо.

Тем временем усатый Циссус и мускулистый Плющ, обхватив с двух сторон своими длинными и гибкими стеблями опрокинутый горшок, стали тянуть его вверх. Им удалось приподнять его, как вдруг что-то щелкнуло в стебле Циссуса, и от резкой боли он выпустил горшок с Бальзамином. Видно, такое усилие было ему не по силам. А Плющ, хотя был молод и полон сил, не смог один, как ни пытался, справиться с опрокинутым горшком. Расстроенный Циссус, чуть не плача, бормотал себе под нос:

— Ох, старость не радость! Прости меня, дружище!

— Прости и меня, пожалуйста. Такая досада! Ничем не смог тебе помочь, — повторил за Циссусом страшно огорченный Плющ.

— Ну, что вы! Вы сделали для меня все, что могли, — отвечал Бальзамин, заливаясь слезами. Теперь уже большая часть его горшочка висела в воздухе, но пока почему-то не падала на пол.

Бальзамин как бы висел в воздухе в состоянии невесомости и только с одного конца своими корнями в земле удерживался от смертельного падения. “Только бы не сорваться”, — в ужасе думал бедняга, напрягая все свои силы, чтобы выпрямиться и удержаться на краю подоконника. От неимоверного усилия капли пота выступили под его нежными листочками, уже начавшими обвисать тряпочками. Красные цветочки-огоньки — самая большая гордость Бальзаминчика — выглядели сейчас беспомощными и жалкими. У бедного Бальзамина кружилась голова, его мучила нестерпимая жажда. Растения же, видя капли воды, стекающие по стебелькам Бальзамина, совсем всполошились:

— Бедняжка так горько плачет, как же ему помочь? — охали нежные, чувствительные Фиалки.

Лишь старый мудрый Фикус, как всегда, пытался успокоить своих разволновавшихся молодых друзей:

— Дорогие мои, наш Бальзаминчик не плачет. Это не слезы, а капли пота. Ведь очень трудно тянуться вверх, когда лежишь. Для этого нужна такая сила воли! С ним стряслась страшная беда, но он не падает духом. Посмотрите, как он борется за свою жизнь!

Белый кот тут же бросился к Бальзамину и слизнул прозрачную капельку с его стебля. И что же? Она была на удивление сладкой. А как вы знаете, настоящие слезы бывают очень горькими и солеными.

Но успокаиваться было рано. Бальзамин все еще лежал на боку. А Мария уехала на два дня — навестить свою больную подругу.

— Хватит ли сил Бальзаминчику? Никто не может ему помочь! Что делать?! — волновались все обитатели садика.

— Перестаньте нервничать. Лучше пусть каждый из нас сосредоточится и думает только о спасении нашего друга. Все наши мысли должны быть направлены на него. Тогда он, непременно, почувствует нашу поддержку, и это придаст ему сил, — успокаивал всех мудрый Фикус. К счастью, растения послушались его. Всю ночь, не сомкнув глаз, они думали о Бальзаминчике и молча молились за беднягу. Даже гордая Чайная Роза шептала про себя:

— Я готова отдать свои шипы, которыми я так дорожу, только бы Бальзамин не погиб. Пожалуйста, не погибай! Мы все тебя очень любим, и ты не погибнешь!

Разноцветный красавец Кротон мысленно обращался к горемыке:

— Дружище Бальзамин, держись! Я так хочу, чтобы ты выпрямился, что готов пожертвовать ради этого своими яркими красками. Только держись, мы рядом с тобой!

И добрейшая Азалия, заливаясь слезами, повторяла чуть слышно:

— Пусть я больше никогда не расцвету, лишь бы ты не умер, Бальзаминчик — наш Огонек. Ты не умрешь.

На другой день ко всеобщему восторгу и удивлению покрытые капельками пота стебельки Бальзамина стали подниматься.

— Ишь, как ты взмок, недаром тебя называют Ванькой Мокрым, — заметил усатый Циссус, но тут же его перебили ликующие возгласы обитателей садика:

— Браво, браво! Молодчина! Ура! Он выпрямляется!

Бальзамин, устало улыбаясь, проговорил:

— Это благодаря вам, мои верные друзья. Ваша любовь и вера в меня — помогли мне выпрямиться. Я все время чувствовал, что не один в беде.

Когда вернулась Мария, она очень удивилась, увидев опрокинутый на бок горшок, из которого, как ни в чем не бывало, тянулись ровные стебельки Баьзамина. Поливать землю в лежащем горизонтально горшочке было невозможно. К тому же опрокинутый горшок совсем не украшал прекрасный садик, да и земля из него сыпалась на пол. Мария не знала, что делать. Она боялась причинить вред своему милому Огоньку, но все же решила поставить горшок. И снова стебли Бальзамина оказались в горизонтальном положении. Увидев Бальзамин в такой неестественной позе, Мария, подобно своим растениям, испугалась и все время спрашивала себя: “Хватит ли ему сил выпрямиться? Как же ему помочь?!” Но на глазах у всех обитателей садика Бальзамин снова начал выпрямляться.

— Да, ты настоящий Ванька-Встанька! — обрадованно воскликнула Мария.

— Верно говорят, что ничто не может согнуть того, кто упорно стремится к свету, —изрек старый Фикус.

Наступил вечер. В комнате стало темно. Мария включила большую настольную лампу, которая загадочным матовым светом осветила все растения. От листьев Финиковой Пальмы на стене выросла красивая узорная тень. Марии захотелось перед сном посидеть немного среди своих любимцев, и она уютно устроилась в мягком старом кресле. В этот момент дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошла новая сказка.